Денис фон Мекк: “Необходимо изучать дневники и эпистолярный жанр”
Денис фон Мекк — о Чайковском, Рахманинове и русском сердце.
В Большом зале консерватории 11 октября 2022 пройдёт вечер под названием “Великие русские концерты”. В программе — произведения Чайковского и Рахманинова, а специальным гостем мероприятия станет Денис фон Мекк — прямой потомок семей фон Мекк, Чайковских, Давыдовых, основатель Фонда фон Мекк, меценат, коллекционер, общественный деятель, волонтер культуры, издатель и публицист.
Исследователь жизни и творчества Чайковского и поклонник музыки Рахманинова, он представит ретроспективный ракурс о переплетении судеб двух композиторов. В преддверии этого концерта мы побеседовали с Денисом Андреевичем, чтобы узнать, что объединяет двух русских гениев.
- Сегодня Чайковский и Рахманинов для любителей музыки стоят в одном ряду, но так было не всегда, все-таки между ними разница в 33 года. Как они соотносились между собой в глазах их современников?
- Приведу такой пример. Я веду много всяких лекций, и одна из последних тем называется “Пушкин и Чайковский”. И вот почему я с этого начинаю: они сегодня для нас равнозначны, равновелики. А в тот период, когда они жили, Пушкин был уже признанным гением, а Чайковский был очень начинающий, один из.
Как говорил Николай Григорьевич Рубинштейн в известном фильме “Чайковский” 1970 года:
“Чайковский, а кто такой Чайковский? Позвольте спросить сударь, а что Вы написали? Две оперы, которые с треском провалились… Десяток романсов…ты меня извини, но в России романсы только извозчики не пишут…”,
- вот так воспринималась роль композитора, когда Чайковский уже был профессором Московской консерватории. И он начал работу над “Евгением Онегиным”, то есть “замахнулся” на общепризнанного гения Александра Сергеевича Пушкина. Замахнулся, но ещё очень боялся, прикрывался Шиловским (Константин Шиловский — соавтор либретто). Хотя Шиловский написал всего три процента текста.
Я нашёл очень коротенькое письмо, где Чайковский говорит: “Как тяжело пробиться в касту гениев”. То есть Пётр Ильич это на себе ощутил, на своей шкуре в полной мере. И когда вышла в свет опера “Евгений Онегин”, Тургенев, который принадлежал как раз-таки к “касте гениев”, пишет другому, уже давно ставшему гением Льву Николаевичу Толстому, что “музыка, конечно, прекрасна, но то, что он делает с текстом — это кощунство”. И Чайковский этого боялся. И это слово потом звучало в зале, он об этом знал.
Почему я бы начал с того, что сегодня мы считаем Рахманинова и Чайковского равновеликими гениями. А в жизни они изначально стояли на разных ступеньках. Вот Сергей Васильевич, Серёжа ещё, который познакомился с Чайковским, когда ему было 13 лет. В 86-м году он как раз с Петром Ильичем познакомился в консерватории в кружке Зверева. И с его стороны было обожествление Петра Ильича. Как Чайковский рос на стихах гения Пушкина, также и Сергей Васильевич — он рос с уже состоявшимся гением Чайковского.
- Но несмотря на разницу в возрасте и статус в музыкальной среде, Чайковский с Рахманиновым успели пересечься.
- Да, при жизни они успели познакомиться. Пушкин с Чайковским не могли, первый умер за три года до рождения второго.
- Чайковский же был у Рахманинова преподавателем, насколько я помню, эта знаменитая история “пятёрки” с тремя плюсами…
- Пётр Ильич был в комиссии по приему экзаменов. Сергею Васильевичу было 19 лет, когда он закончил консерваторию. Он поступил уже второй раз теперь в Московскую в 12–13, по-моему. Но это было нормально. Это не потому, что он вундеркиндом был. Это в те времена были курсы младшего отделения. Танеев тоже около 10 лет поступил. То есть это отличается от того, что мы сейчас понимаем под студентом консерватории.
Да, они пересекались достаточно большой период времени — 7–10 лет. И за это время было несколько контактов. Может быть, даже много контактов, этого история точно не может сказать. Но некоторые встречи зафиксированы в дневниках. И Пётр Ильич, послушав выпускную работу Рахманинова, был поражён. Рахманинову поставили пять с плюсом, а он прибавил ещё три, то есть получилось пять с четырьмя плюсами.
Но не это главное. Он сделал предложение Сергею Васильевичу, от которого тот просто оторопел и не смог ничего ответить: это поставить “Алеко” в один вечер с “Иолантой”. Но в итоге этого не произошло.
- Почему?
- Рахманинов совсем не ожидал такого предложения, он смутился, не знал, что ответить, возникла пауза, а Пётр Ильич вышел из этого шуткой: “Ну вы позволите, молодой человек, вы не возражаете, что моя опера будет рядом с вашей?” Здесь, конечно, было не только творческое его преимущество, а просто и возрастное. Одному было уже 50, а второму меньше 20.
- То есть оба от скромности засмущались, и в результате провалился такой, как сейчас бы сказали, проект?
- Это такой пример скромности и Петра Ильича, и Сергея Васильевича. Я особенно обращаю внимание на то слово — “скромность”. И то, как она отличается от поведения популярнейших мировых деятелей сегодня. Рахманинов писал, что
“Чайковский был один из самых обаятельных художников и людей, которых я когда-либо встречал. Он отличался необычайной деликатностью ума, но он был скромен, как скромны истинно великие люди; прост, как мало кто бывает…
Я встречал одного человека, который на него походил — это был Чехов”.
А сам Антон Павлович писал брату Петра Ильича Модесту:
“Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живёт Петр Ильич, до такой степени я уважаю его. Если говорить о рангах, то в русском искусстве он занимает теперь второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. (Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое)”
- опять же, уже о скромности Чехова. И про Рахманинова, известная история, когда он только приехал в Америку, один музыкальный критик его спросил, почему, маэстро вы так скромно одеваетесь? “Да меня тут все равно никто не знает”, — ответил композитор. И со временем его привычки ничуть не изменились.
Тот же музыкальный критик через много лет спросил его: “Ваше материальное положение значительно улучшилось, но одеваться вы лучше не стали”. — “Зачем, меня и так все знают”.
- Но при этом они понимали своё место в мире, осознавали свой талант.
- Чайковский в какой-то момент прекрасно осознал свой гений. Вот он писал брату Модесту:
“Модя, скоро и ты, и Толя, и Поля (Ипполит), и Коля — все вы будете просто братья Чайковского. И я всем естеством своим этого хочу, и иду по этому пути”.
Но так он мог только самым близким людям сказать.
У него есть один такой абзац, где он Надежде Филаретовне объясняет про свою скромность: что его “скромность есть следствие огромного самолюбия”.
Я очень прошу не вырывать это из контекста. Потому что в общечеловеческом смысле наша задача — с этим самолюбием и с гордыней справляться. Есть всякие способы, кто-то с помощью религии, философии, алкоголя, но Пётр Ильич рано осознал свою гениальность и встал в позицию благодарности за свой талант. Он начинал произведение с благодарности Богу и заканчивал тем же.
И ещё он поклонялся своей Родине. Когда в Праге зал сходил с ума от восторга, аплодировал, Чайковский был на пике своей славы, он позже в дневниках написал:
“Сколько было восторгу, и все это не мне, а голубушке России”.
Пётр Ильич был величайшим патриотом. Он о себе это говорил многократно. Поэтому ещё один аспект, который бы я взял между Чайковским и Рахманиновым упомянуть — это патриотизм. Сейчас тоже каждый для себя это слово должен понимать глубже, и это не обязательно что-то военное. Вот Пётр Ильич пишет, это известная цитата:
“Я ещё не встречал человека, более меня влюбленного в матушку-Русь. Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц”,
и так далее и так далее. А дальше мало кто цитирует, где он описывает своё понимание патриотической любви Надежде Филаретовне фон Мекк:
“Напрасно я пытался бы объяснить эту влюбленность теми или другими качествами русского народа или русской природы. Качества эти, конечно, есть, но влюбленный человек любит не потому, что предмет его любви прельстил его своими добродетелями, — он любит потому, что такова его натура, потому что он не может не любить”
- и вот это, мне кажется, качество в Сергее Васильевиче тоже в в полной мере ощущается. Это не из-за воспитания, не из-за той эпохи. Это просто русское сердце, оно в их музыке.
- Давайте вернёмся к тем редким встречам, которые между ними были. Помимо этого экзамена, что ещё зафиксировано в истории?
- В переписке Чайковского с Зилоти есть такой фрагмент, который показывает, насколько преклонялся перед Чайковским Рахманинов. Пётр Ильич просит Зилоти сделать переложение “Спящей красавицы”, и тот поручает эту работу своему ученику и двоюродному брату Серёже Рахманинову. В итоге Чайковский пишет такие слова, что:
“в этом переложении два ужасных недостатка: отсутствие смелости, мастерства, инициативы; слишком рабское подчинение авторитету композитора, вследствие чего нет силы и блеска”.
Это первые шаги Рахманинова, естественно, эту проблему Сергей Васильевич преодолел со временем, поверив в свои силы, получив мировое признание и так далее. Он и тогда, кстати, был полностью согласен со своим кумиром, говорил, что Чайковский ругает его за переложение “совершенно резонно и правильно”.
- Ученик как минимум догнал учителя…
- Я не могу сказать, что Рахманинов — это ученик Чайковского. Всё-таки, это может быть, в музыкальном смысле, внук (смеется). То есть через Танеева, Зверева, через Зилоти, не напрямую. Да, мы можем считать их современниками, но всё же большая разница между ними была.
- Давайте про произведения. На том музыкальном вечере, в преддверии которого мы беседуем, будет звучать Первый концерт для фортепиано с оркестром — это величайшее произведение, и очень много про него уже сказано. Есть что-то, что, может быть, неизвестно обычному слушателю?
Мы с вами сегодня упоминали двоюродного брата Рахманинова — Александра Ильича Зилоти. Он также был очень близкий друг и ученик Чайковского. И не просто ученик, Пётр Ильич пользовался услугами Зилоти: давал ему заказы на переложения и так далее. И Зилоти — это тот человек, которого мы, на самом деле, слушаем в Первом концерте. Вот это экспрессивное начало — это Зилоти, это не Чайковский.
- Как так?
- Да, он его изменил, услилил фортепианную часть из лучших в своем понимании побуждений.
Известно, Пётр Ильич, в отличие Рахманинова, от Зилоти, от Николая Григорьевича Рубинштейна, не был выдающимся пианистом. Тем более, концертирующим пианистом, который бы чувствовал отдачу зала. Известна история, что Первый концерт был написан и посвящён ближайшему творческому другу и руководителю консерватории Николаю Григорьевичу Рубинштейну, а тот отказался его играть. Он сказал, ты должен всё переделать, а Пётр Ильич отказался. Рубинштейн ответил, ну я тогда и не буду играть. И премьера концерта прошла даже не в России, а в Бостоне, его играл Ганс фон Бюлов. Но, что самое интересное, Рубинштейн сначала заявил, что концерт никуда не годится, а уже через короткое время говорил (и этот момент отражён в фильме “Чайковский”):
“Неудобно написано — а это замысел композитора. Изучайте. Это будут играть все пианисты всего мира. Это я вам говорю — Рубинштейн”.
Так вот, Зилоти, прослушав это произведение, посчитал, что роль фортепиано недостаточно выразительна. И он его раскрасил, оно стало звучать гораздо ярче. Оригинальная партитура тоже есть, иногда его исполняют в авторской редакции. Но в основном мы сейчас слушаем редакцию Зилоти.
- В других красках это сложно представить, это уже на подкорке.
- Да, это, пожалуй, самое известное произведение русской классики. В связи с этим вспоминаю историю про наш гимн. Я, конечно, очень против того, что наш гимн сняли полтора года назад со всех спортивных мероприятий — это неправильно. Но поставили Первый фортепианный концерт Чайковского, и я думаю, что в мире появились десятки миллионов людей, которые только благодаря этой безобразной истории вообще впервые услышали классическую музыку. Потому что есть огромная масса людей, которые никогда ни в каком виде её не слушали, которые, например, интересуются исключительно спортом, но не классикой. И тут они услышали.
- Это вот когда все эти допинговые истории начались?
- Ну, и допинговые, и прочие истории. Начали нас от всего отлучать, и с тех пор вместо гимна играют Чайковского.
- То есть страна ассоциируется всё-таки с этой темой.
- Да, и мне тогда со всех сторон писали из разных стран, что “Ой, как здорово”. Ну что значит “здорово”? Это не здОрово. Во-первых, я, как патриот, просто не приемлю, чтобы кто-то своими руками прикасался к нашему гимну. А во-вторых надо понимать, что кого первого чествуют, того первого и бить будут. Ну, собственно, что мы и увидели весной этого года. Кого стали первым делом запрещать.
- В чём ваш интерес, именно к этой теме изучения материалов, архивов, публикаций? Как это влияет на ваше музыкальное восприятие?
- Я иногда слышу такие замечания: зачем читать переписку, изучать дневники, зачем, мол, рыться в чужом белье, наслаждайтесь музыкой, этого достаточно. А что мы тогда имеем в сухом остатке? Ноты? Но это очень скупая передача информации: музыкальных фактур, музыкальной идеи, которую композитор передаёт музыкантам. А как понять, как расшифровать? Как понять, в каком настроении автор это написал, какие мысли им обуревали в это время? Влияния каких композиторов или событий было в это время? Какие у него были воспитательные моменты, что он и как оценивал?
Для этого нужно как раз дневники и эпистолярный жанр изучать. В первую очередь дирижёрам и исполнителям. Ну и жаждущей части человечества, которая хочет побольше разобраться, своё мнение составить. Я вам как коллекционер говорю, что история вообще вся, любая — музыкальная, военная, политическая — она может меняться и по нескольку раз (мы все сейчас это видим). Потому что история состоит из анализа, синтезации и причинно-следственных связей изучения документов. Какого-то ограниченного, доступного на данный момент времени. А если завтра или через три года или через 300 лет появится другой документ — он может противоречить предыдущим. И никто не знает, какой более правильный.
И то же самое происходит и с Рахманиновым, и с Чайковским, и вообще с кем угодно. Потому что из частной коллекции всплывают какие-то письма, какие-то отрывки музыкальных записей и тому подобное. И это будет ещё всплывать не один десяток лет, может быть, сотни лет. Потому что коллекционер это покупает, где-то прячет у себя и не пускает в научный оборот. Потом он умирает, его дети, допустим, хранят коллекцию, а его внуки — им уже всё равно: они взяли и выставили на аукцион, и вот мы что-то новое узнаем.
Вот Петр Ильич получает заказ от Дирекции Императорских театров: написать двухактный балет и одноактную оперу, чтоб в один вечер они могли идти, “Щелкунчик” и “Иоланта”. И Пётр Ильич с удовольствием берётся, и весной 1891 года направляется на гастроли в Америку. И в это время у него умирает сестра, Александра Ильинична. Это моя пра-пра-прабабушка. У меня и Надежда Филаретовна пра-пра-прабабушка, и Александра Ильинична Чайковская. Она была ближайшая по возрасту Петру Ильичу сестра и вообще очень близкий ему человек. Он к ней ездил 28 лет на её место жительство в Каменку, все её дети, это были его дети. Они на его глазах росли, и для них он музыку писал — то же “Озеро лебедей”.
И все родственники понимают влияние новости о смерти сестры на Петра Ильича, но поездка в Америку — очень важно. И ему не говорят об этой трагедии. А он покупает газету во Франции и и узнаёт. И пишет руководителю Императорских театров Всеволжскому: “Вот, трагедия такая произошла. Если я сейчас возьмусь за работу, то это будут сплошные слёзы. Прошу дать мне год на восстановление”. И только через год приступает к работе. И Иоланта говорит: “Зачем глаза даны мне? Для того, чтоб плакать… Ужели ты не знаешь, что от слёз Печаль проходит легче и быстрее?”.
Беседовала Дженнет Арльт Вечер “Великие русские концерты” состоится 11 октября в Большом зале Московской консерватории. В программе — Третий концерт для фортепиано Рахманинова и Первый фортепианный концерт Чайковского. Солисты: лауреат Международного конкурса Чайковского Александр Лубянцев (фортепиано), лауреат международных конкурсов Елена Дроздова (фортепиано). Солисты выйдут на сцену в сопровождении симфонического оркестра Государственной филармонии Алтайского края. Дирижёр — Дмитрий Лузин.
Originally published at https://www.classicalmusicnews.ru on October 6, 2022.
